Князья Преисподней - Страница 48

* * *

Труднее всего было не открыться Элен и Карлебаху.

31 октября, во второй половине дня, полиция обнаружила окровавленное пальто и пиджак в северо-западной части Внутреннего города, в районе, который местные называли Шичахай — «десяток земель и морей». Следующим утром в близлежащем канале нашли обнаженное тело мужчины, настолько изувеченное, что невозможно было определить, был ли он европейцем или азиатом, хотя по росту — шесть футов — он вполне подходил под описание Джейми. Лидия заперлась в спальне, якобы предавшись горю, и почти сутки отказывалась выходить, не желая встречаться со старым ученым и своей горничной.

Они найдут, что сказать друг другу. Сама она не смогла бы посмотреть им в глаза.

Точно так же она не находила в себе решимости ответить на время от времени приходивший ей в голову вопрос: тот человек, чей труп нашли в пруду, погиб случайно? Или же дон Симон убил его намеренно, только из-за его роста? И сказал бы ей Симон правду, если бы она спросила?

Большую часть этого времени она провела наедине с Мирандой. Она читала дочери книги, порою играла с ней, а когда та засыпала, возвращалась к работе над отчетами Пекинского департамента полиции. Меньше всего ей хотелось, чтобы девочка слушала рыдания и причитания миссис Пиллей.

Следующим утром, за завтраком (была суббота), Лидия спокойно попросила по возможности оградить Миранду от проявлений скорби.

— Я сама расскажу ей обо всем, когда она сможет понять, — твердо заявила она старику и двум женщинам, которые теперь были всей ее опорой. — Но прошу вас, не стоит сейчас возлагать на нее этот груз.

Ей пришлось стерпеть объятия Элен и миссис Пиллей. Через час на пороге появилась баронесса Дроздова с траурным платьем (которое ей пожертвовала мадам Откёр, жена французского торгового представителя и большая модница), стопкой блинов (Паола была совершенно права, когда предупреждала о сомнительных талантах дроздовского повара), двухчасовым запасом непрошеных советов о том, как лучше распорядиться делами внезапно почившего супруга, историями о тяжелых утратах, постигших семью Дроздовых, в том числе о тетушке Ирине, чей муж свалился в жатку во время поездки по США (историй хватило еще на сорок пять минут), и приглашением, больше похожим на приказ, отправиться вместе с ней, мадам Откёр и Паолой Джаннини к портнихе, чтобы примерить траурные костюмы. Оказалось, что баронесса и мадам Откёр еще вчера посетили Шелковый переулок и накупили достаточно черного шелка, чтобы сшить все необходимые наряды: «Мы решили избавить вас хотя бы от этих хлопот». Работавшая у мадам Откёр портниха-китаянка уже раскроила ткань и сметала куски.

Вечером, когда Лидия после примерки и позднего угощения во французском посольстве вернулась в гостиницу, она обнаружила, что горе профессора Карлебаха вылилось в подготовку к экспедиции в шахты Шилю. Он уже завтра собирался отправиться туда.

— Всего лишь послеобеденная поездка, дитя мое, — ученый погладил ее по тыльной стороне руки и попытался придать лицу бодрое выражение. — Я найму пару американских солдат и воспользуюсь этой превосходной картой, — он указал на бумаги, над которыми Джейми работал вместе с посольским служащим Пэем. — Хочу сам осмотреть все входы, чтобы понять, как они выглядят и сколько туда нужно завезти взрывчатки. Мы спустимся с гор еще до того, как сядет солнце…

— Как и в прошлый раз! — воскликнула Лидия. — Вы едва не погибли…

Он помрачнел:

— Нужно найти, где гнездятся эти твари, мадам. Выследить их и уничтожить.

И продолжил, не давая ей возразить:

— По моей вине… из-за моей слабости и глупости они оказались здесь, в этой стране… те самые твари, которые убили его. Я его должник. И я отомщу за него.

Почему, во имя всего святого, он решил, будто Джейми убили Иные? Лидия прижала руку к губам, не давая словам вырваться наружу. Если уж китайцы убили европейца, они постарались бы как следует изувечить тело, чтобы никто не смог опознать его… вряд ли скорбящая вдова стала бы говорить такое.

Вместо этого она выдохнула:

— Вы не можете отправиться туда в одиночку! Вы не знаете китайского!

— Я найму Пэя, того чиновника, с которым… Того самого, который помог составить карты, — Карлебах помахал зажатыми в скрюченных пальцах схемами, избегая смотреть ей в глаза, как до этого избегал имени Джеймса Эшера. — Что же касается знания… дитя мое, я знаю своих врагов. Вы нашли успокоение в том, что по-своему выслеживаете их.

Он указал на новую стопку полицейских отчетов, заботливо доставленных из японского посольства в то время, пока Лидия примеряла шесть черных прогулочных костюмов, четыре повседневных платья и вечерний наряд.

— Не лишайте же меня такой возможности.

Лидия с сожалением подумала, что не стоило показывать Карлебаху записку, отправленную ей Мицуками: «Занятия позволяют мне отвлечься от горестных мыслей, и я хотела бы надеяться, что все еще могу помочь в поиске истины, которую стремился обнаружить мой супруг».

Не уподобляется ли она бестрепетной героине какого-нибудь романа? Не подобает ли Настоящей Женщине (любимое выражение ее тетушки Лавинии; словно матки и молочных желез было недостаточно для того, чтобы считаться женщиной), утратившей мужа, полностью предаться скорби и проводить все дни в рыданиях, не имея сил встать с постели?

Она не знала. Когда скончалась ее мать, попытки родственников ложью «смягчить удар» настолько сбили ее с толку, что даже теперь она не могла припомнить, что же именно она тогда чувствовала. Отец умер внезапно, от кровоизлияния в мозг, примерно через полтора года после ее свадьбы с Джейми; к тому времени она уже три года не виделась с ним. Он лишил ее наследства, когда она поступила в Самервиль-колледж: решение, которое тогда привело ее в ужас, но в то же время чудесным образом поспособствовало браку с Джейми. На первое письмо, отправленное ею отцу после изгнания из Уиллоби-корта, она получила крайне язвительный ответ, последовавшие за тем письма, в том числе и сообщение о ее замужестве, и вовсе остались неотвеченными. Известие о его смерти расстроило и огорчило ее, но испытанные тогда чувства смешались с недоумением из-за того, что отец, к ее величайшему удивлению (и негодованию мачехи), на самом деле так и не изменил завещания, и Лидия из обедневшей парии вдруг превратилась в невероятно богатую молодую женщину.