Князья Преисподней - Страница 88

Они никому не доверяют, как сказал отец Орсино.

И уж точно не заморскому вампиру, который сотрудничает с живыми. Наверное, их вердикт совпадает с мнением Карлебаха: ему нельзя доверять и надо убить его при первой же возможности.

Когда лошади выбрались из лощины к тому месту, где тропа делала резкий поворот, Эшер повернулся в седле. Храм Скрытого Будды по-прежнему виднелся на голом склоне, но Цзяна там уже не было.

* * *

Фонарь погас примерно через час. Лидия с ужасом думала, что его свет пробивается в соседнюю комнату, пусть даже в виде желто-топазовых отблесков в щелях ставень, но наступившая тьма оказалась в десять раз хуже.

Сумеет ли Хобарт и двое молодых яогуай, с которыми он теперь объединился, выследить ее в темноте по запаху живой крови и плоти? Она не знала.

Здесь хотя бы не было крыс. Хотя вампир Ли, заключенный в каменной могиле, не мог двигаться (как заверил ее Джейми), неприязнь, которую испытывали все животные к немертвым хищникам, удерживала грызунов на расстоянии. Даже лондонские кошки, которых подкармливал Симон, обходили вампира стороной, по крайней мере, когда он был голоден.

При мысли о высоком узком доме на безымянной улочке, которая по какому-то случайному совпадению исчезла с карт Лондона в конце шестнадцатого века, к горлу подступил комок, а глаза защипало от слез. Стены, увешанные книжными полками, изящные резные изделия давно умерших мебельщиков, поверх которых громоздятся простые ящики… Письменный стол из черного дерева с инкрустацией, хитроумная немецкая счетная машинка с похожими на зубы кнопками из слоновой кости…

Они не в силах добраться до меня, но и я не могу миновать их.

Она вспомнила холодное касание его рук, путешествие в его обществе из Парижа в Константинополь, долгие ночи, проведенные за игрой в пикет под покачивание вагона (игра, повторяющая в миниатюре все людские дела, так он тогда сказал, хладнокровно и безжалостно обыгрывая ее). Несколько его сонетов по-прежнему лежали в ящике ее стола, о чем не знали ни Симон, ни Джейми.

Прошу вас, вспоминайте меня, если нам не суждено более встретиться.

Лидия прижалась спиной к столбу. Колени болели от долгого стояния, но она не осмеливалась опуститься на пол. Шарф на запястьях был завязан настолько туго, что пальцы уже начинали неметь, несмотря на все ее попытки размять кисти рук.

«Вы не понимаете», — сказал Хобарт. Убийца, ищущий оправданий.

Симон никогда не оправдывался и не пытался скрыть свою истинную суть.

И поэтому быть похороненным заживо в заполненной газом шахте — слишком жестокое наказание для него?

Нет. Нет…

Тогда почему она плачет?

Во флигеле стояла тишина, еще более глубокая из-за темноты. Затем откуда-то донесся голос, слабый и приглушенный. Крик. Слова, хотя Лидия и не могла разобрать их, потому что от говорившего ее отделял толстый слой земли…

Он каждую ночь так кричит?

Или это началось после того, как его заразили кровью яогуай?

Двадцать лет, сказал Джейми. Может быть, дольше. Двадцать лет, проведенных на кушетке среди подушек и собственных волос, в полной неподвижности… Он поверил госпоже Цзо, прекрасной, как звездная ночь? Позволил ей узнать, где он спит днем? Положился на нее, так же, как дон Симон Исидро полагается на саму Лидию и Джейми? Она дважды видела Исидро спящим, погруженным в бесчувственное состояние, охватывающее немертвых в дневные часы, из которого их невозможно было вывести. Во второй раз, в Петербурге, Джейми мог (должен был, сказал бы Карлебах) убить Симона, чтобы сохранить жизни бессчетных мужчин и женщин, в будущем обреченных стать жертвами вампира.

«И Карлебах был прав!» — в отчаянии подумала она.

Но никому из них не пришло (и не могло прийти) в голову отрубить ему руки и ноги и оставить в живых, чтобы можно было пользоваться его властью над человеческим сознанием.

Наверное, поэтому ей и не суждено стать всемогущей предводительницей преступного клана.

Хотя и здесь таилась несправедливость. Лидия родилась в богатой семье и была единственным ребенком состоятельного отца. Одному господу известно, в каких условиях росла госпожа Цзо и что ей пришлось вытерпеть (не считая изувеченных ног, которые должны были сделать ее «еще красивее», а значит, и дороже), чтобы в конце концов превратиться в женщину, придумавшую столь чудовищный план. Женщину, которая поставила на кон жизни собственного сына и племянников, чтобы никогда, никогда больше не чувствовать себя беспомощной.

Глубоко внизу кричал вампир Ли.

Кричал? Или звал кого-то?

Кого?

29

В темноте раздался выстрел.

Где-то рядом. У Лидии екнуло сердце. В нескольких двориках отсюда…

В этой части Внутреннего города стрельба могла начаться не только из-за событий в усадьбе Цзо. После отречения императора Пекин стал опасным местом, где банды заправляли борделями и игорными домами, союзы рикш и опиумные притоны боролись за власть, а солдаты президента и ополченцы Гоминьдана устраивали в кабаках настоящие сражения. Грабители, бродяги и наемные убийцы, скрывающиеся под мостами и в пустых храмах вокруг городских озер, были куда более многочисленными, чем недавно созданная полиция. И все же выстрел заставил ее запаниковать. Глубоко под землей замолчал Ли.

В тысячный раз Лидия начала дергать и крутить затянутый на запястьях шелковый жгут в попытке дотянуться ногтями до узлов. Бесполезно.

Затем послышалось невнятное пение, жуткая смесь слов и горловых звуков, таких тихих, что Лидия не могла понять, доносятся ли они из-под пола флигеля или же звучат только у нее в голове.